Верховая езда в жизни индейцев Дикого Запада

Верховая езда была одним из наиболее важных элементов в жизни краснокожих индейцев Дикого Запада, и потому ей уделялось особое внимание. Индейские дети привыкали к лошадям с младенчества. Сначала во время перекочевки лагеря они ездили за спинами матерей. Затем, когда они становились постарше, их сажали в травуа. Ребенок узнавал, как лошади двигаются, их повадки, учился не бояться их. Потом его начинали учить ездить верхом самостоятельно — держаться и сохранять баланс, управлять поводьями и давать правильные команды.
За обучение черноногих отвечали отцы или матери. Оно проходило вблизи персональной палатки семейства. Первоначально прибегали к эксплуатации кротких лошадей, в случае их отсутствия, за обучение отвечал отец семейства. Так, маленького индейца сажали в женское седло и привязывали, дабы исключить падения. Поначалу взрослый человек водил лошадь на поводу медленным шагом, а следом переводил ее на рысь. Во время перекочевки лагеря практиковались точно такие же действия, как и непосредственно во время обучения в нем самом. Когда дети осваивали технику езды верхом, они ехали своим ходом, но все еще, будучи привязанными. К 5-7-летнему возрасту, разнополые дети в подавляющем большинстве уже становились хорошими наездниками. Подобным способом обучались дети из следующих племен: черноногие, кайовы, кайова-апачи, команчи, кроу. Молодой индеец команчи к своим 4-5 годам ездил верхом самостоятельно.

В 1840 году Тиксир видел мальчиков осейджей, искусно скакавших верхом на неоседланных лошадях, хотя им было не более пяти-шести лет отроду. Вильям Гордон писал о детях кроу: «В возрасте четырех-пяти лет они самостоятельно ездят верхом и управляют лошадью». Маленький шайен также к пяти-шести годам мог ездить на молодых неоседланных жеребцах.

По словам Доджа, индейцы не учили детей ездить верхом в том смысле, как это принято у белых людей. Ребенка совсем в юном возрасте просто сажали на лошадь, и он учился ездить верхом инстинктивно, не прекращая практиковаться. Индейцы никогда не перенимали стиль своих учителей, они всегда ездили верхом только в своем собственном стиле, который давался им ценой постоянных практик, наблюдений за своими сверстниками и более взрослыми соплеменниками. Отец либо другой опытный индеец мог дать юному дарованию несколько советов, которые касались того, как управиться с норовистой лошадью. Тем не менее, любой индеец (от малого до великого!) не нуждался в любезно-назойливых советчиках и всегда мог сам справиться с любым скакуном. Уже с 6-8 лет отцы отправляли свое чадо пасти табуны. Они собирались небольшими группами, выбирали лучших лошадей и устраивали скачки. Если скачки надоедали, молодое поколение индейцев соревновалось в стрельбе из луков по целям, причем как пешими, так и на скаку.

Однажды Додж был свидетелем любопытного времяпрепровождения одного индейского мальчишки, развлекавшегося во время охраны отцовского табуна. Он рассказывает, что в полумиле от него паслось двадцать индейских лошадей, которые, хотя и держались вместе, казались пребывающими в великом смятении. Внимательно присмотревшись в бинокль, он обнаружил 10-12-летнего мальчика в роли табунщика, который попеременно при помощи лассо ловил лошадей. Поймав одну, он вскакивал на нее верхом, мчался за следующей, иногда делая три-шесть бросков веревки, прежде чем ловил ее. Поймав следующую лошадь, он вскакивал на нее и мчался за другой. Додж писал: «К двенадцати-пятнадцати годам индейский мальчишка просто удивителен в своей способности крепко сидеть на лошади… Я считаю его лучшим наездником в мире».

Мальчики учились скакать вдвоем на одном коне, бросать тело с одного бока лошади на другой, на скаку прикрываться лошадью, словно щитом, и, не останавливаясь, метко стрелять из лука. Один из приемов верховой езды, которым обучался маленький индеец, заключался в том, чтобы на полном скаку поднять с земли тяжелый предмет. Основной его целью было научиться вывозить с поля боя тела погибших или раненых соплеменников. Сначала на землю клали легкие предметы, постепенно увеличивая их вес. Джеймс Томас писал: «Я часто клал для них на землю связку табака, которую они подхватывали на полном скаку. Дюжина всадников выстраивалась в линию, а затем мчалась к призу. Если первый всадник промахивался, второй или третий обязательно подхватывал его». В более взрослом возрасте юноши продолжали постоянно отрабатывать этот прием. Они менялись ролями, выступая то в роли раненого, то в роли спасителя. Будучи «раненым», юноша лежал распростертым на земле, вытянув руки и ноги. Если ему приходилось играть роль убитого, он принимал даже самые неестественные позы. Такая практика — включая всадников, лошадей и предполагаемых «убитых и раненых» — отрабатывалась до автоматизма. Практика шла полным ходом на любой местности, чаще всего в хорошую погоду.