Возвращение отряда, потерпевшего поражение и не захватившего ни добычи, ни скальпов

Воины, потерпевшие поражение, становились наиболее опасными для попадавшихся на их пути людей. Брэдбери еще в 1811 году отмечал, что участники неудачного отряда, боясь насмешек соплеменников, часто выбрасывали свои одежды прочь с намерением совершить какой-либо безумный поступок. «Любой белый человек или группа людей, встреченная ими на пути и недостаточно сильная, чтобы отбиться, практически наверняка станет жертвой их ярости», – писал он. Брекенридж сообщал относительно арикаров: «В военных походах они уходят на огромные расстояния, редко отваживаясь вернуться домой без скальпов или лошадей. Часто, не добившись успеха, они, по их выражению, отбрасывают свои бизоньи накидки и клянутся убить первого встречного, лишь бы он не принадлежал к их народу».

Такая реакция на поражения оставалась на протяжении всего XIX века. Рандольф Мэрси писал в начале 50-х годов: «Если случалось, что отряд возвращался, не сумев выполнить своих задач, или имел несчастье потерять в битве кого-либо из своих, воины становились дерзкими и безрассудными и часто атаковали небольшие группы людей, с которыми они были в мире, надеясь, что об этом никто не узнает. Позор, сопровождающий возвращение без добычи или с потерями, является мощным стимулом к действию, и беззащитные путешественники не могут надеяться на милосердие, случись им столкнуться с индейцами при таком стечении обстоятельств».

Кроу не сразу входили в лагерь, а отправляли гонца, который взбирался на возвышенность и стрелял из ружья. Когда люди замечали его, он взмахивал одеялом, показывая, с какой стороны пришел. И тогда люди понимали, что случилось несчастье и кто был предводителем неудачного отряда. Количество погибших гонец показывал, опуская одеяло или бросая его. Он не приближался к лагерю, а садился на землю, и к нему посылали нескольких мужчин, чтобы расспросить о деталях произошедшего. Лагерь впадал в траур на десять дней, а воины отряда все это время оставались в холмах. Они не могли сами пить – их должны были поить другие. Затем, не заходя в лагерь, они снова отправлялись в поход. Если им удавалось увести у врага лошадей, их траур кончался, но родственники погибших скорбели до тех пор, пока мстители не убивали врага. Странный Волк, черноногий, так описал, возвращение своего отряда: «Когда мы добрались до дома, то встали на холме около лагеря, но не пели победных песен. Мы подали знак, что трое воинов погибло… Узнав печальную весть, соплеменники побежали встречать нас».

Когда в отряде ассинибойнов погибали почти все воины, но предводителю удавалось остаться в живых, он не возвращался в свой лагерь сразу, а отправлялся в другой, где жил некоторое время, пока родственники погибших не успокаивались. Если он возвращался сразу, то мог быть убит родственниками погибших воинов, доверивших ему свои жизни.

Предводитель манданов, чей отряд потерпел поражение, стенал, приближаясь к деревне, в то время как оставшиеся в живых воины молча и тихо проходили к своим домам. Для многих предводителей это было концом карьеры лидера. Братья, сестры и родители погибшего порицали его и впоследствии, когда он пытался продвинуться в своем положении в племени, выступали против него. Часто ему удавалось избежать этого, присоединяясь к ним в ритуалах скорби по погибшим. Он резал свои ноги, отрезал палец на руке и приносил его в жертву Солнцу, ставил на расстоянии от деревни палатку и жил в ней. Его братья и сестры, поддерживаемые своим кланом и его мужским союзом, собирали бизоньи накидки и другие подарки, отдавая их родственникам погибшего. Ожидалось, что те сначала откажутся, «потому что очень любили погибшего». Представители неудачливого предводителя шли к вождю деревни и одаривали его, упрашивая взять свою трубку, отправиться к скорбящим родственникам, положить ее перед ними и сказать, что родственники неудачника умоляют их принять подарки. Поскольку никто не смел отказать в просьбе, когда перед ним клали священную трубку, скорбящие – и мужчины, и женщины – курили и принимали подарки. Семья погибшего, видя уважение и сожаление, проявленное неудачником, посылала своего представителя с новыми одеждами к месту, где тот постился. Представитель одевал его в них и раскрашивал, после чего вел в их дом, где его угощали лучшей едой. Пока он ел, братья погибшего приводили для него лучшего скакуна в великолепном убранстве. После еды неудачливого предводителя, примирившегося с семьей убитого, просили сесть верхом на коня и провозили по деревне, а старейшая женщина семьи пела Хвалебную песнь. Если же в походе был убит враг, пелась Победная песнь и исполнялась Пляска Скальпов. Таким образом неудачник снова восстанавливал свой статус, и если в следующий раз ему удавалось провести успешную экспедицию, люди говорили, что с неудачей иногда сталкиваются даже те, кто очень аккуратно исполняет племенные обычаи. Однако в случае второго неудачного похода карьера предводителя заканчивалась. Он больше не постился и не раздавал дары, а его родственники и члены клана советовали ему забыть о своих амбициях.

Бывали случаи, когда враги уничтожали отряд полностью или удавалось спастись лишь одному из воинов. В этом случае весь лагерь впадал в траур, а спустя некоторое время собиралась большая карательная экспедиция, целью которой было отомстить врагам.