Запутывание следов при уходе с чужой территории

Спасаясь от преследователей, воины старались передвигаться по твердой, каменистой почве, где было тяжело обнаружить их следы. Команчи, подозревая, что белые люди пустили по их следу собак, перебивали запах мускусом скунса, который носили при себе в особом мешочке. Пересекая ручьи и неглубокие речки, воины пытались сбить врагов со следа, двигаясь по воде вдоль берега. Иногда они могли войти в воду и, проехав по ней пару миль, выбраться на тот же берег, изменив направление бегства. Шайены говорили, что такие уловки часто применяли юты.

Кроме запутывания следов, частым методом сбить преследователей было использование колдовских обрядов. Считалось, что если кто-то, обладающий соответствующими колдовскими способностями, наступит на отпечатки следов врага или его лошади, те начнут хромать и не смогут быстро передвигаться. Ассинибойн Возвращающийся Охотник вспоминал, как однажды во время похода у него неожиданно отнялась нога. Ему пришлось отдать находившемуся в отряде шаману свои пули и пороховой рожок, чтобы тот «вылечил» его. Шаман докрасна раскалил небольшой камень, положил его перед Возвращающимся Охотником и снял с него мокасины. Затем он разжевал какие-то травы и выплюнул их на камень. Через несколько минут «больной» снова смог ходить, однако шаман предупредил, что ему следует выкинуть мокасины, поскольку они могли сохранить в себе вражеское колдовство и проблемы с ногой возникнут снова.

Шаманка бладов Женщина Духа давала «лошадиное колдовство» сыну, чтобы он втирал его в веревку и свое тело во время походов за лошадьми. Ее колдовской силе также приписывают чудесное избавление от вражеского плена. Как-то раз она ехала в одиночестве и подверглась нападению врагов. Женщина Духа пропела песнь, вынула из мешочка немного «лошадиного колдовства» и бросила его на землю, после чего враги, как ни старались, так и не смогли нагнать ее. Благодаря силе «лошадиного колдовства» удалось избежать гибели и другому шаману бладов. Спасаясь от преследования, он воздействовал, на своего коня колдовским зельем, и тот смог перепрыгнуть через глубокий овраг, ширина которого, по словам разных индейцев, достигала от 3 до 12 метров. Черноногий, обладавший «лошадиным колдовством», мог натереть им хлыст, указать им в сторону врага, а затем бросить его на следы вражеской лошади. По мнению индейцев: «Эта лошадь, несомненно, начнет спотыкаться или упадет».

Магические способности сбивать врагов со следа приписывались и членам некоторых обществ. Пиеганские Лисы могли управлять погодой для маскировки отряда. Если поход проходил летом и необходимо было вызвать ливень, они брали немного земли и воды и втирали их в лисью шкурку. По словам индейцев, такие действия приносили необходимый результат. Зимой, чтобы вызвать снегопад и вьюгу, в шкурку втирали землю и снег.

Но подобными методами пользовались и преследователи. Если шайенский моинуенуитан, или лошадиный лекарь, брал щепотку земли со следа лошади противника и бросал ее в нору суслика, то лошадь должна была попасть ногой в нору и переломаться. Кроме того, «лекарь» применял магию, чтобы лошади соплеменников не пострадали в возможном бою. Для этого он ходил взад-вперед по отпечаткам копыт скакунов шайенских воинов и пел колдовские песни. Арапахо, в случае сильного тумана, затруднявшего преследование, рисовали на мягкой земле черепаху, а затем били ее палкой. «Теперь она убита, и туман рассеется», – говорилось при этом. Подобная практика существовала также среди омахов и понков. Любопытно, что у арапахо черепаха и туман обозначались одним словом.

Представители всех племен использовали амулеты и песни, с помощью которых, как считали индейцы, можно было вызвать дождь, смывающий следы, снег или туман, скрывающий их от преследователей. Старики шайенов вспоминали, как однажды зимой их воины убили нескольких пауни и у одного из них обнаружили сверток, пахнущий лечебными кореньями. В материю было завернуто чучело орла, набитое разными колдовскими средствами пауни, каждое из которых, в свою очередь, было завернуто в кусочек кожи. По словам шайенов, пауни называли такую связку Орлом урагана и использовали, чтобы сбить с пути погоню. Эта связка обладала колдовской способностью вызывать ураган или грозу, смывавшие следы. Шайены рассказали, что сами смогли убедиться в ее силе, потому что, когда после боя развернули орла, начался сильный ураган. Шошоны считали, что если посвистеть в камыш, появятся тучи и пойдет дождь. Для той же цели следовало убить камнем лягушку и положить ее на землю брюшком вверх. Черноногие рассказывали, что среди кри существовало очень много сильных шаманов, которые часто насылали на врагов всякого рода порчу. Именно по этой причине воины черноногих всегда с большой опаской относились к различным предметам, амулетам и трубкам, захваченным ими во время боев с представителями этого племени.

Другим методом было поджигание степи, но применялся он очень редко. На вопрос, поджигали ли когда-нибудь пиеганы траву на бизоньих пастбищах кроу, Много Подвигов твердо ответил: «Нет. Пиеганы, конечно, ненормальные люди, но ни один краснокожий не станет делать подобных вещей. Он знает, что сам может умереть от голода, если бизон не найдет траву, а потому не станет поджигать пастбища, чтобы досадить другому человеку, даже врагу». Дениг писал, что на своей территории индейцы никогда не поджигали траву, поскольку пожар мог погубить пастбища на несколько сотен миль и разогнать из охотничьих угодий всю дичь. «Однако, – отмечал, он, – иногда ее поджигали проходящие мимо вражеские отряды». Несмотря на слова Много Подвигов, этот метод все же применялся во всех уголках Равнин. Команчи выжигали траву, чтобы скрыть следы от людей и собак. В 1862 году, спасаясь от преследователей пауни, подожгли степь шайены. Вот как об этом рассказал Серый Ястреб: «Шайен, у которого в сумке были спички, начал зажигать их и бросать в траву. Прерия загорелась. Когда пауни увидели полыхающий огонь, они повернули лошадей и ускакали». И хотя, по мнению Серого Ястреба, пауни решили, что это было сигналом для других шайенов, скорее всего, они просто опасались оказаться в горящей степи.

Пауни порой поступали также. Хантер вспоминал, что, спасаясь от преследовавших их канзов, они, если был сухой сезон и сильный ветер, добравшись до реки, поджигали листья и траву, после чего переправлялись на другой берег. Канзам приходилось бросать преследование и спасаться бегством от дыма и пламени, распространявшихся с огромной скоростью. По словам Хантера, зачастую избежать огня было очень тяжело. В случаях, когда пожар приближался, а спасение было невозможно, несколько человек с одеялами поджигали траву со своей стороны и одеялами направляли огонь в сторону пожара. Таким образом создавалось пространство выжженной земли, куда пожар добраться не мог.

Еще один метод запутывания следов заключался в перекладывании вины на другое племя или других людей. Этот способ среди индейцев использовался редко. Вашингтон Мэттьюз писал, что встречал среди хидатсов воинов средних лет, которые в молодые годы отправлялись в военные походы против оджибвеев Миннесоты, проходя через охотничьи земли сиу. Они знали, что обнаружив, что следы людей, убивших их соплеменников, ведут в сторону Западных равнин, оджибвеи скорее всего обвинят последних и будут мстить не хидатсам, а сиу.

Летом 1843 года группа скиди-пауни отправилась на юг торговать с команчами. Они остановились в селении вичитов на Ред-Ривере, где их увидел гостивший у вичитов осейдж. Стоит отметить, что незадолго до этого пауни и осейджи заключили мир. Воин поторопился домой, собрал отряд и устроил засаду. Когда пауни остановились на переправе на привал, осейджи неожиданно атаковали их. Не желая возобновлять войну, осейджи решили переложить вину на другое племя и дали несколько скальпов пауни индейцам кикапу, которые с радостью начали исполнять Пляску Скальпов. О случившемся услышали вожди кри и, понимая, что гнев скиди обрушится не только на кикапу, но и на другие союзные им племена, сразу вмешались и остановили пляски. Любопытно, что осейджам каким-то образом удалось избежать новой войны с пауни, так как в 1844 году они все еще находились в мире.

Самый известный случай в истории Великих Равнин произошел в 1861 году, в результате чего изменилась расстановка сил на Северных равнинах и ослабились позиции черноногих. До 1861 года лишь два племени были постоянными союзниками черноногих – гровантры и небольшое по численности племя сарси. Осенью 1861 года отряд пан д’орей украл у гровантров лошадей. Желая сбить преследователей с толку, хитрые пан д’орейи бросили нескольких украденных животных вблизи лагеря пиеганов. Преследовавшие конокрадов гровантры решили, что лошади угнаны пиеганами, и атаковали их лагерь. Во время схватки был убит пользовавшийся большим уважением вождь пиеганов. С тех пор племена стали непримиримыми врагами.

Стрелы разных племен отличались, и индейцы с первого взгляда могли определить, к какому племени принадлежали налетчики. Некоторые краснокожие подбирали и хранили чужие стрелы. Белден отмечал, что пауни постоянно собирают вражеские стрелы, чтобы впоследствии использовать их или обменять. Враждебные индейцы, нападая на белых людей, порой использовали стрелы других племен. «Труп белого человека, пронзенного стрелой пауни, – писал Белден, – уже не является свидетельством вины пауни, как это было в прежние времена. Скорее всего, злодеяние совершено шайеном или сиу, а стрела подменена, дабы взвалить обвинение на несчастных пауни». У него же мы находим еще один способ обмана, правда, при этом он резко меняет свое мнение о пауни: «С тех пор как пауни стали дружественными, они редко выбривают головы, а волосы носят распущенными. Тем не менее делают они это не только из-за политических мотивов, но и оттого, что все еще остаются мошенниками и ворами. Они осознали, что, благодаря прическе, отличной от других равнинных племен, их часто примечают во время совершаемых ими грабежей, когда с обычной прической они могли бы спастись и избежать наказания». Другой современник подтверждал, что пауни отказались от обычая выбривать головы, придающего их лицам наиболее страшное выражение, еще до того, как стали «хорошими индейцами», и сделали это именно потому, что характерная прическа сразу выдавала их во время грабежей. Интересный случай, произошедший в 1859 году, описал Льюис Морган: «Не так давно потаватоми в результате кражи потеряли несколько лошадей. Они бросились в погоню, нагнали конокрадов (пауни), захватили двух из них и отбили лошадей. Чтобы спасти свою жизнь, пауни сказали, что они канзы (с которыми потаватоми были в мире. —Авт.). Потаватоми отправили гонца к канзам, чтобы те переговорили с ними и таким образом выяснили обман. Врагам раскроили головы, и скальп одного из них я видел висящим в доме образованного полукровки Бюрасо».

Иногда белые конокрады надевали мокасины и всячески старались оставлять «индейские» следы. Индейцы также порой пытались выдать себя за бледнолицых. Но, как сказал Много Подвигов: «Белый человек, несмотря на всю его ловкость в делах, не может долго оставлять следы, создавая впечатление, что он индеец. Также и индеец не может долго обманывать краснокожих, пытаясь выдать себя за белого. Оба они в конце концов забудут свою игру и сделают что-нибудь естественное для них».