Важной задачей было определение принадлежности встреченных людей. Ошибка могла стоить жизни. Отличить белого человека от краснокожего не представляло труда, а индейские племена различали по одежде, типам причесок, устройству лагеря, жилищам и методам их установки. Хорошо отпечатавшийся след мокасина также мог сказать о принадлежности к тому или иному племени. В. Феррис, путешествовавший по Дикому Западу в 1830–1835 годах, писал: «Читателю может показаться, что я уделяю в повествовании слишком много внимания таким пустяковым мелочам, как следы мокасин, звуки ружейных выстрелов, появление незнакомых всадников и дым далеких костров, но все это не настолько тривиально на землях, где только такие признаки указывают на большинство важных событий… Отпечаток мокасина может означать присутствие в окрестностях прячущегося военного отряда; ружейный выстрел – опасную близость многочисленного, хорошо вооруженного и коварного врага; незнакомый всадник – оказаться передовым разведчиком готовых к нападению краснокожих; дым костра может исходить из лагеря друзей или пожара, но скорее всего будет вражеским сигналом к сбору сил для грабежа и убийства».
Основными свидетельствами близости вражеского лагеря или отряда были следующие.
- Дикие животные, выказывающие признаки беспокойства: бегущие бизоны; антилопы, вглядывающиеся вдаль с вершины холма; кружащиеся птицы; волки, бегущие прочь, оглядываясь назад. Заметив, как вороны слетаются в определенное место и садятся, воины скрытно пробирались туда. Если они находили там тушу убитого охотниками бизона, то могли определить время, когда животное погибло, сколько было охотников и куда они ушли. Иногда разведчикам удавалось распознать племенную принадлежность охотников по следам, сломанным стрелам и т. п.
- Дым костра или запах дыма. Ной Смитвик писал, как зимой 1839 года отряд техасцев вместе с липанами преследовал команчей. Вместе с липаном он отправился на разведку: «Мы двигались по восточному берегу Колорадо… когда увидели дым, поднимающийся в нескольких милях вверх по реке Сан-Саба. Индеец сказал, что это дым лагерных костров, потому что он поднимался ровными колоннами, тогда как дым от горящей прерии распространяется клубами. Он сказал, что не имеет смысла идти дальше, поскольку теперь он точно знает, где находится лагерь».
- Свежие следы стоянки или передвижения вражеского лагеря или отряда. Военные отряды обычно передвигались налегке, без палаток и прочего, присущего лагерю скарба. Если среди следов всадников оставались полосы от палаточных шестов и травуа – следы оставлены кочующим лагерем.
Если таковых не было – скорее всего, это был военный отряд. По некоторым признакам, оставленным вражескими воинами, можно было определить их численность. Однажды крупный отряд кроу наткнулся на опустевший вражеский лагерь из сооруженных из ветвей хижин. Чтобы узнать, насколько больше было воинов в отряде сиу, он приказал своим людям занять хижины и по числу оставшихся пустыми определил, что сиу превосходят отряд кроу почти вдвое.- Встреченные в окрестностях стреноженные лошади. Поскольку стреноженные животные не могли далеко уйти от своих хозяев, этот признак ясно указывал на присутствие в окрестностях людей, которые могли оказаться врагами. Джеймс Томас вспоминал, как в лагерь трапперов примчались гонцы: «Они прискакали в наш лагерь, когда мы готовили обед. Их лица были белы от страха. С дрожью в голосе они сообщили, что по пути из форта видели признаки индейцев – лошадь с веревкой на шее подбежала к ним и тыкалась в них носом, будто разыскивая хозяина, после чего убежала. Потом появилась псина, проделавшая то же самое. Все это явно свидетельствовало о близости индейцев».
- Потерянные племенные принадлежности. Известны случаи, когда члены военного отряда или охотники находили выпавшие из колчана стрелы, изношенные мокасины и другие предметы, благодаря которым не только узнавали о близкой опасности, но и могли определить, к какому племени принадлежит противник. Сиу Белый Бык вспоминал, как однажды, двигаясь по следам конокрадов, обнаружил потерянный «бычий ревун» — музыкальный инструмент, используемый индейцами кроу при угоне табунов. После этого он знал, кто виновен в содеянном. Если охотники обнаруживали бизона с воткнутой в него стрелой враждебного племени, это также указывало на близость врагов, поскольку в случае легкого ранения стрела оставалась в теле недолго – животное обламывало древко, катаясь по земле.
- Лающие собаки, кружащие или сбивающиеся в кучу лошади в собственном лагере.
- Странные звуки вдали. Генерал Хазен был одним из первых боевых офицеров, указавших на бессмысленность преследования индейцев с обозами, которые создавали много шума. О близости солдат индейцы, помимо прочего, узнавали по звукам горна. Один старый канзасец так с сарказмом говорил о солдатах, гоняющихся за враждебными индейцами: «Когда наступает ночь, они (солдаты) сигналят горном, дабы индейцы знали, что они ложатся спать. Утром они сигналят горном, чтобы индейцы знали, что они собираются вставать. Черт их подери, благодаря своим горнам и огромным обозам, им хорошо удается держать краснокожих подальше от себя». Похожее наблюдение было сделано вождем шайенов. Об армии генерала Нельсона Майлза он сказал, следующее: «На заходе солнца они делают выстрел из большой пушки – бум! – и каждый индеец на расстоянии пятидесяти миль от них узнает, где его (Майлза) лагерь. На рассвете они делают выстрел из большой пушки – бум! – и каждый индеец в пятидесяти милях от них узнает, что он (Майлз) все еще там». Звук горна на рассвете ассоциировался у индейцев с немедленным нападением солдат на лагерь. Как-то раз, из-за необдуманного обращения с горном, Сатанта едва не обратил в паническое бегство собственный лагерь кайовов. Его отряд возвращался из Мексики и недалеко от форта Сапли наткнулся на четверых солдат. В последовавшем бою Сатанта захватил горн. К лагерю кайовы подъехали ночью и не стали дожидаться утра. Сатанта протрубил в горн. Он не смог воспроизвести сигналы, подаваемые солдатами, но шуму наделал много. Люди в лагере в ужасе вскочили с лежаков, решив, что их постигнет судьба шайенов Черного Котла. Пока все бегали в темноте, Сатанта с воинами въехал в лагерь. Суматоха продолжалась до утра – люди никак не могли понять, что произошло. Лишь утром все образумилось, и смеющиеся старики назвали этот год «Зима, когда протрубили в горн». С тех пор Сатанта взял за правило трубить в горн только днем, стоя в центре лагеря так, чтобы все могли его видеть.
Мэрси писал в своем «Путеводителе»: «Почти у каждого племени существуют собственные способы сооружения жилищ, устройства лагеря, разведения костров, а также собственный стиль одежды. По этим особенностям опытный житель границы может различить их». Определить издалека, кто перед вами – индеец или белый, можно было даже по манере поведения. Так, индейцы спешивались с правой стороны лошади, в то время как белые – с левой.
Жилища и лагеря разных племен несколько отличались друг от друга по внешнему виду и устройству. Черноногие, сарси, шошоны, юты, кроу, хидатсы, омахи и команчи ставили типи, используя четыре основных шеста, а шайены, сиу, ассинибойны, гровантры, арапахо, равнинные кри, манданы, пауни и кайовы – три. Форма типи также могла различаться. Шайены предпочитали широкое основание палатки относительно ее высоты, тогда как арапахо – узкое. Кроу использовали очень длинные шесты, торчащие вверх так, что силуэт палатки с шестами напоминал песочные часы. Сиу ставили лагеря рядом с водой, на открытом месте, подальше от леса и разного рода зарослей. Шайены и арапахо разбивали стоянки на открытой равнине, недалеко от леса. Осейджи, омахи и шауни устраивали лагеря в густых зарослях, а команчи, кайовы и кайова-апачи вдоль рек и ручьев, поросших редкими деревьями.
Белый современник писал: «Жилища осейджей, к примеру, напоминают по форме фургон, и основу их составляют согнутые прутья или ивовые ветви, покрытые шкурами, одеялами или корой деревьев. Жилища кикапу овальной формы и напоминают стог сена. Они делают их из воткнутых в землю шестов, согнутых и закрепленных, покрытых материей или корой. Охотничьи жилища вичитов, вако, тавакони и тонкавов по форме похожи.
Индейцы, путешествующие отдельно от основной общины, подвергались большой опасности на усеченную пирамиду и покрыты травой. Когда эти племена перемещаются с места на место, они оставляют каркасы жилищ на месте стоянок, что, естественно, помогает определить, какое племя здесь было. Дел авары и шауни вертикально втыкают в землю две палки-рогатины, помещают на них шест и натягивают парусину. Сиу, арапахо, шайены, юты, шошоны, черноногие и кайовы пользуются такими же палатками, как и команчи, покрытыми бизоньими шкурами». Манданы на бизоньей охоте ставили палатки в широкий круг, а между типи натягивали веревки, образуя загон, в который на ночь загоняли лошадей. Согласно Максимилиану, кроу на шесты типи вместо скальпов вешали небольшие лоскутки цветной материи, в основном красной, колыхавшейся на ветру, подобно вымпелам. Понки из племенной под ветви монкон рисовали на палатках черные и желтые ободы. В охотничьем лагере или постоянном селении пауни перед палаткой или земляным домом каждого вождя и важного человека стоял треножник, на котором висел щит, а также огромные кожаные цилиндры с военным убранством владельца. На каждом щите была нарисована определенная эмблема, и даже новый человек вскоре узнавал, как не запутаться в лагере, ориентируясь по щитам. Миссионер Сэмюэль Эллис, много лет проживший среди пауни, отмечал, что они делились на кланы, и к какому из них принадлежал человек, можно было определить по его имени или «рисунку». Одна семья рисовала на своем типи медведя, другая орла и т. п. Эллис упомянул кланы Бизона, Лося, Оленя, Медведя, Волка, Бобра, Выдры, Орла, Совы и Ястреба. Другой миссионер среди пауни (Данбар) подтверждал это замечание, написав, что каждая община и семья пауни имела свой знак (например, Медведь, Бобр, Солнце), который наносился не только на типи, но и на другие предметы собственности.