Казалось, что многие из католиков также простили Софи ее «вину». Священники и монахини писали, что они молятся о ней. Ее поклонники присылали крестики, медальоны и фигурки Мадонны и своих любимых святых.
«Иногда мне казалось, что мой ребенок будет принадлежать не только мне и Карло, а всему миру, - вспоминала Софи. - Когда солдат, воюющий во Вьетнаме, написал мне, что он молится за меня, это было действительно очень трогательно».
Софи верила, что участие людей ей очень помогло. «Чудесно было сознавать, что люди, не знакомые со мной лично, только по
фильмам, относились ко мне как к сестре, - говорила актриса впоследствии. - Не могу точно сказать, почему так случилось, но скорее всего из-за того, что в своих фильмах я играла обычные человеческие характеры, обыкновенных людей - крестьян, матерей, и поэтому моя проблема заставляла многих беспокоиться обо мне. Они считали меня своей и относились ко мне как к близкому человеку. Более того, читая между строк в колонках газет для сплетен, люди понимали, что мое страстное желание иметь ребенка - очень искреннее и глубокое. Вот почему они, должно быть, следили за моей жизнью с такой любовью и нежностью».
Доктор Ваттевилль или кто-то из его персонала приходили каждый день, чтобы проконтролировать состояние Софи. Когда пошел третий месяц беременности, она стала бояться, что все повторится снова. Ее страхи усилились после того, как она начала испытывать тошноту и головокружение. Однако доктор сделал ей инъекцию большой дозы эстрогена, и к следующему дню кризис миновал и она опять почувствовала себя хорошо.
В течение какого-то времени Софи еще нервничала, но когда доктор Ваттевилль принес в ее номер звукоусиливающий аппарат, чтобы она могла слышать биение сердца своего младенца, актриса успокоилась. Правда, поначалу казалось, что ее худшие опасения подтверждаются: когда доктор приложил насадку зонда к ее животу, она ничего не услышала. Но минут через двадцать вдруг уловила внутри себя новый ритм и заплакала от радости.
«Я могла слушать это чудесное постоянное биение в течение всего оставшегося дня, - вспоминала она впоследствии. - И очень досадовала, когда доктор в конце концов отсоединил прибор и унес его. Это был один из величайших моментов в моей жизни».
После четырех месяцев, проведенных в номере отеля, Софи заскучала и постаралась найти себе какое-нибудь занятие. «У меня появилась блестящая идея - отвечать на послания моих поклонников. Однако чем больше я их отправляла, тем больше писем ко мне приходило. Наконец они просто завалили меня. Тогда я оставила свое занятие и начала больше времени проводить на кухне, что с моей стороны было не очень разумно, так как доктор рекомендовал не оставаться долго на ногах».
Однако это вдохновило Софи начать писать кулинарную книгу или, по крайней мере, делать для нее заготовки. В блокноте, который она держала возле своей постели, Софи начала записывать рецепты, которые помнила сама или подсказывала ее секретарша или родственники и друзья. Каждый день Инее готовила блюда по одному или двум из этих рецептов, а затем они ставили им оценку в специальной картотеке, руководствуясь своими вкусовыми ощущениями.