Во время съемок фильма чета Понти отметила пятую годовщину своего заочного мексиканского брака. Хотя законность их союза все еще вызывала сомнения в Италии, они были самой известной парой, о которой много судачили в мире
кино. Каждый, кто видел эту высокую Афродиту рядом с коротеньким и пузатеньким пожилым человеком, не мог поверить, что ее влекло к нему не богатство, а его власть.
Однако Софи всегда отвечала тем, кто пытался задавать ей подобные вопросы: «Могу одно сказать вам по этому поводу: когда я без него, я словно без кислорода». Она никогда не забывала упомянуть и то, что Понти был для нее как бы и отцом, которого она не знала в детстве.
«С первого момента, когда я встретила Карло, у меня возникло чувство, словно я знала его всю жизнь, с самого рождения, - утверждала она. - Каждый день я вижу много мужчин, которые внешне гораздо красивее, чем он, но по сравнению с моим Карло они как плоские фигуры, вырезанные из фанеры».
Скептики из европейской скандальной прессы продолжали распространять инсинуации, что их брак - всего лишь прикрытие, что на самом деле Понти - охотник за юбками и что Софи остается с ним только для того, чтобы играть роль обожающей жены, так как он полностью контролирует ее богатства. В колонках для сплетен часто говорили о связи Понти с другими актрисами, которых он открыл, и больше всего об известной Сильвии Косчине, экзотическому диву из Югославии, и Вирне Лизи, последней в ряду голубоглазых блондинок, которая появилась в поле его зрения даже раньше, чем Мэй Бритт.