Рекламная шумиха перед съемками «Миллионерши»

Поистине королевское отношение к Софи проявилось и в том, что оператором пригласили Джека Хилдьярда, а художником-постановщиком - Поля Шерифа, оба были призерами «Оскара». К тому же гардероб для актрисы разрабатывал Пьер Бальмен, самый шикарный и дорогой французский кутюрье. Реклама утверждала, что студии это обошлось в 75 тысяч долларов, что было хорошей добавкой к гонорару Софи - продюсеры обещали после окончания съемок всю одежду отдать в ее собственность.

По пути в Лондон Софи остановилась в Париже, чтобы Бальмен мог лично наблюдать за генеральной примеркой. Помимо необходимых по роли платьев с глубоким вырезом, Бальмен предложил ей несколько очень модных костюмов и шляпок. Однако самым впечатляющим был черный атласный нарядный корсет вдовы, в паре с длинными чулками. В этом наряде актриса снималась в сцене с раздеванием, которая происходит в комнате для осмотра больных доктора Кабира.

В целях создания рекламной шумихи перед началом съемок «Миллионерши» продюсеры устроили для Софи переезд из Парижа в Лондон, предварительно оповестив прессу, чтобы ее встречали уже на станции Виктория. Петер Селлерз тоже должен быть там и приветствовать партнершу розами и шампанским. Две звезды никогда раньше не встречались, что обещало для фотографов как минимум несколько интересных снимков. Карло Понти оставался в Париже по делам и планировал присоединиться к Софи позже, поэтому во время встречи актрисы на вокзале репортерам-скандалистам так и не представилось возможности превратить триумф в судилище.

Петеру Селлерзу было тогда тридцать четыре года. В течение всей своей актерской карьеры он играл характерные роли и даже с натяжкой его нельзя было назвать секс-символом, как Софи Лорен. Во время первой встречи Селлерз нашел ее самой соблазнительной и прекрасной женщиной из всех, кого он когда-либо видел. Но вернувшись в этот вечер домой, постарался спрятать свой восторг, заявив своей жене Анне, что Софи «кое-где просто безобразна».
Для Софи эта встреча, очевидно, не стала любовью с первого взгляда. Но после нескольких минут общения с Селлерзом, пока они оставались вместе до ее отъезда в загородный дом, он очаровал ее и даже заинтересовал. Продюсеры арендовали дом для актрисы и сопровождающих ее лиц в Хертфордшире, в нескольких милях от студии. Витторио Де Сика предпочел квартиру в лондонском Мейфэйере, поближе к игорным клубам.

Уже на следующий день начались репетиции с режиссером Энтони Эскуитом. Он сразу же попросил всех звать его Паффином («Тупиком»), прозвищем, которое он получил еще в школе из-за сходства его носа с клювом этой морской птицы. Сейчас Эскуиту было под шестьдесят. Он происходил из богатой и знатной семьи (его отец в свое время занимал пост премьер-министра Англии - с 1908 по 1916 год, а мать принадлежала к столпам высшего общества), однако не кичился этим, носил старые, выцветшие рабочие комбинезоны, и все очень любили его.

«Паффин никогда не приказывал актерам. Он показывал, как надо делать, - мягко и интеллигентно, без всякого нажима», - вспоминала Софи. Критики часто описывали режиссерский стиль Эскуита как «ненавязчивый». А актеры едва ли подозревали о его вкладе в конечный результат их игры - все выходило как бы само собой.