Меж тем американская литература прошла к этому времени уже довольно долгий путь. Он не был ровным и гладким. В своем движении литература встречала немало трудностей, но в конечном счете преодолевала их, выходя к все новым и новым художественным рубежам. Миновала и названная впоследствии «американским ренессансом» эпоха романтизма, оказавшаяся столь плодотворной для американской поэзии и прозы, когда литература молодой нации обрела язык в творениях Купера и Ирвинга, Торо и Мелвилла, Готорна и По. И открывшие ей путь в XX в. художественные прозрения Уитмена и Твена. Однако все это прошло мимо драмы, по-прежнему пребывавшей г. зачаточном состоянии. Даже эти периоды расцвета национального гения фактически никак не отразились на ее развитии. Она оставалась нема, не принимая участия в том взволнованном диалоге о путях исторического прогресса, о судьбах нации, человека и человечества, который начался еще во времена первых поселенцев. Для того чтобы подняться на уровень поставленных в нем вопросов, ей как роду литературы предстояло еще только родиться. Подобное положение тем более поразительно, что американский театр на рубеже веков поистине процветал, представляя картину, на которую с нескрываемой тоской взирают деятели современной сцены. В стране насчитывалось в это время множество постоянных трупп, и число их неизменно возрастало. Росло из года в год и число постановок. Собственные театры были во всех крупных городах, в крупнейших же было, как правило, три-четыре. В Нью-Йорке их насчитывалось в первые годы нашего столетия свыше сорока, к середине 10-х годов их было уже более шестидесяти, а к середине 20-х - более восьмидесяти. Кроме того, существовавшая на протяжении десятилетий система гастролей позволяла жителям даже крошечных городов познакомиться с новинками сезона, в том числе и со спектаклями, пользовавшимися шумным успехом. После удачного показа в Нью-Йорке труппа непременно отправлялась в турне по стране, причем его маршрутом предусматривалось посещение самых далеких уголков, где давалось всего лишь одно представление, а участие звезд, кумиров публики или даже гастролеров, пользовавшихся мировой славой, не было чем-то из ряда вон выходящим.