Так, сцепившись мертвой хваткой, они вместе и падают наземь. Монолог, реминисценции которого вновь возникают в финале, составляет кульминацию пьесы. В образе кота и орла, которые предпочли обоюдное уничтожение отказу от добычи, метафорически воплощаются непримиримые антагонизмы, разрывающие современное американское общество, жестокий мир, в котором беспощадная борьба из-за добычи вытеснила все иные помыслы.
Исторически обусловлено закрепление в американской драме и образа «разгневанного бога», введенного в нее впервые О'Нилом. С огромной пластической выразительностью запечатлен облик сурового кальвинистского бога в знаменитой «гневной» проповеди Джонатана Эдвардса. «Лук Божьего гнева натянут, и стрела изготовилась на тетиве, и справедливость целит стрелу тебе в сердце и натягивает лук, и ничто, кроме простой прихоти Божией, и притом прихоти разгневанного Бога, не связанного никаким обещанием и вообще никаким обязательством, не удержит стрелу на единый миг от того, чтобы напилась она крови твоей».
Столь же существенной частью американской традиции стала и борьба против пуританских догм, в ходе которой претерпевали изменения и представления о боге. Не осталась в стороне и американская драма, воспринимавшая и канонический взгляд, и стремление к преодолению узости пуританских воззрений как существенную черту окружающего мира. Однако О'Нил не был склонен замыкаться лишь на простом воссоздании характерных примет американской действительности. Они приобретали для него ценность постольку, поскольку позволяли ставить общефилософские вопросы, затрагивающие самую сущность бытия. Обращение к философским проблемам, вырастающим, однако, из гущи жизненных реалий, становится благодаря О'Нилу одной из отличительных особенностей всей американской драматургии. Его размышления сосредоточены поэтому не на доктрине той или иной веры, не на различных постулатах, отвечающих многообразию течений в христианстве, а на проблеме веры, иначе говоря - проблеме высших ценностей и идеалов в мире, где, по словам Ницше, «Бог умер», рядом с которой вырастает, с другой стороны, проблема несправедливого миропорядка, освященного на протяжении веков авторитетом бога.