Важную роль играет образ города-джунглей со всеми его компонентами в художественном мире Теннесси Уильямса (1911-1983). Хотя в поэтичном «Стеклянном зверинце» враждебный мир, угрожающий крохотному миру Уингфилдов, ни разу не врывается на сцену, его голос - голос большого города - доносится, согласно ремаркам автора, именно как голос джунглей, чем подчеркивается его агрессивность по отношению к человеку, несовместимость с высокими устремлениями духа.
В пьесе «Трамвай „Желание"» образ этот более акцентирован и разработан на нескольких уровнях. Уже первое появление героя пьесы, Стэнли Ковальского, с куском окровавленного мяса подчеркивает анималистические черты его характера, получающие убийственную отповедь в монологе Бланш, которая низводит Стэнли до образа обезьяны. Этот момент несомненно вызывает в памяти протагониста «Косматой обезьяны».
Как и у О'Нила, анимализм сохраняет в этой и других пьесах Т. Уильямса амбивалентность, выступая одновременно как воплощение разрушительных сил общества, направленных против человека, и как воплощение естества, животворящего начала, попираемого бездушным обществом. Разрушительность анимализма Стэнли передана его насилием над Бланш и венчается ее водворением в психиатрическую лечебницу, где образ решетки ассоциативно связан и с клеткой зверинца, и с тюрьмой (снова явные переклички с «Косматой обезьяной»). Вместе с тем в анимализме Стэнли заключен и определенный позитивный заряд, делающий его носителем живой стихии естества - не случайно возникает в пьесе его сравнение с красавцем петухом. Разумеется, в образе Стэнли это всего лишь физическое совершенство, соседствующее с нравственной и духовной ущербностью, однако даже и в таком виде оно противостоит отчуждающим посягательствам общества на человеческую природу.
Образ джунглей как символ враждебного мира создан драматургом в пьесе «Неожиданно прошлым летом» (1958). Джунгли предстают здесь в первичном значении слова. Это тропический лес, чья агрессивность по отношению к человеку носит гипертрофированный характер: в обрисовке даже растительного мира (деревьев, цветов) подчеркнута его плотоядность. Идея пьесы в концентрированном виде выражена в символе, развернутом в описании пустынных Галапагосских островов, где ненасытные хищные птицы, обрушиваясь с небес на едва вылупившихся, беспомощных черепах, терзают беззащитную плоть. Этим птицам автор уподобляет детей, голодной стаей преследующих героя, а затем в буквальном смысле раздирающих его на части и пожирающих его тело, тогда как сам герой предстает бессильной жертвой жестокого мира.