Подводя итоги вышесказанному, целесообразно вновь повторить один из исходных тезисов: каким бы переоценкам ни подвергалось творчество О'Нила, его значение для американской национальной драматургии не может быть преувеличено. Ибо даже если его репутация как художника опустится очень низко (что это возможно, свидетельствует конец 40-х - начало 50-х годов, когда поносить О'Нила стало среди критиков чуть ли не правилом хорошего тона), его заслуги перед отечественной драматургией не будут исчерпаны тем, что он явился родоначальником дотоле не существовавшего рода американской словесности. Ни тем, что он создал огромный репертуар, на много лет обеспечив жизнедеятельность нового для Соединенных Штатов вида искусства. Ни тем, что он положил начало разработке богатейших россыпей конфликтов, коллизий, тем, образов, мотивов, которые и поныне питают американскую драму. Ни даже, наконец, тем, что, если воспользоваться словами Синклера Льюиса, благодаря О'Нилу она открыла для себя «великолепный, страшный, грандиозный мир», так как «жизнь ему представляется не разложенной по полочкам в кабинете ученого, а как нечто грандиозное, и часто даже ужасное, наподобие урагана, землетрясения или всепожирающего пожара».
В полной мере значение творчества О'Нила для национальной драмы раскрывается в том, что он далеко вперед определил пути ее развития, установив тип взаимодействия реализма с любыми экспериментальными течениями, как существовавшими в его время, так и теми, которые могут появиться в будущем. Выделив особую функцию характера в структуре драмы, он закрепил за реализмом ведущую роль в общей системе художественных средств, утвердил свободу драматурга от следования какому-либо единому драматургическому канону и обращением к органической форме заложил основы стилевого многообразия американской драмы. Взятые в совокупности, они могут рассматриваться как типологические характеристики, определяющие ее самобытность в ряду аналогичных инонациональных художественных явлений.