Однако использование приемов условного театра в «Косматой обезьяне» значительно шире экспрессионистской поэтики. Наиболее выразительна по своему художественному эффекту сцена на Пятой авеню, своего рода кульминация пьесы. Доминирующую роль играют в ней условные приемы, не имеющие отношения к экспрессионизму. Герой приходит сюда, чтобы дать бой своим противникам, не понимая, что, по существу, он бунтует против общественного порядка, а не против леди и джентльменов, которые могут позволить себе не замечать неистовствующего нарушителя спокойствия, пока его действия направлены только лично против них. Что особенно существенно для понимания смысла этой ключевой сцены, образ протагониста раскрывается средствами психологического письма, схватывающего мимолетные движения его души. Обрисовка окружения, с которым герой вступает в резкий конфликт, подчеркнуто антипсихологична. В нем все условно, нормативно, закреплено застывшими в писаные и неписаные законы идеологическими установками, соответствующими нормам буржуазной этики.
Достигается этот контраст не только посредством особой организации диалога (в репликах персоналией, представляющих антагонистическую среду, господствуют формы условной, внеличной вежливости), но и введением маски. Этот условный прием зримо воплощает основную идею пьесы. Буржуазный прогресс приводит к уничтожению личности, вызывая омертвение души. Люди, составляющие фешенебельную толпу на Пятой авеню, утратили вместе с душой и лицо, вместо которого им дана теперь безжизненная маска. Сама же толпа превращается в процессию разряженных манекенов, достойную служить объектом только злой сатиры.
Характер протагониста, однако, вновь раскрывается по преимуществу средствами реализма с отдельными элементами условного театра, повышающими динамику развития образа. Для воплощения среды, в конфликте героя с которой развивается действие пьесы, привлекаются па этот раз исключительно средства условного театра, эффект которых усилен соединением с гротеском.