Новым синтезом после экспериментов с формой «трагедии личности» во второй половине 20-х годов явилась трилогия «Траур к лицу Электре». Как и прежде, это не было механическим соединением, найденного и накопленного. Результатом художественных поисков О'Нила было не совершенствование отработанных форм, а создание новых, качественно не равных простой сумме составляющих.
По сравнению с «Любовью под вязами» круг протагонистов в трилогии заметно расширяется, говоря о еще большем сближении ее с формой «всеобщей трагедии», хотя он и не охватывает всех действующих! лиц. Сохраняются и существенные различия в обрисовке фона и протагонистов. В образах последних драматург добивается сложного эффекта в передаче их разъятого внутреннего мира сочетанием нескольких «техник» (использование масок, «потока сознания» и т. д.).
Как в отношении всей конструкции, так и отдельного приема: он не прилагается механически к новому материалу, но переосмысляется заново в соответствии с ним. Показателен в этом плане прием маски. В трилогии она используется гораздо тоньше, чем в «Великом Боге Брауне» уже в силу замены скульптурной маски маской-гримом, отвечающей более сложному взаимодействию лика и личины.
В творчестве О'Нила трагическая история Мэннонов уникальна. Единственный раз его трагедия завершается безоговорочной победой протагониста, причем такой, которая не выводит пьесу за пределы избранного драматургом жанра. Ее прямой предшественницей в этом отношении можно считать «Любовь под вязами», в финале которой герои идут навстречу смерти с возрожденным и очищенным чувством.
Характеризуя взаимоотношения автора с протагонистами его трагедий, Б. Зингерман справедливо заметил, что «О'Нил страшным напряжением творческой воли пытался поднять (героя.- М. К.) до вершин античного мифа». Нигде не удалось ему осуществить свое намерение полнее, чем в трилогии «Траур к лицу Электре».