Особенно сказалось это на образе Билли Брауна, который во второй части пьесы, после смерти Дайона, выдвигается на роль протагониста. Этот трудно поддающийся объяснению момент связан, думается, с врастанием элементов «всеобщей трагедии» в «трагедию личности» - не синтезом их, каким была «Любовь под вязами», а соединением отдельных, негармонизованных элементов. С точки зрения «трагедии личности», уже имеющей протагониста (Дайона), Билли может быть отведено место лишь в фоне либо, как прежде, в массе, представляющей враждебную среду. Однако с точки зрения «всеобщей трагедии» воплощенная в Билли нивелировка личности, которая в иных условиях могла иначе реализовать заключенный в ней человеческий потенциал, также есть объект трагедии.
Особо акцентирован этот момент во второй части, но присутствует он и в первой, где связан, в частности, с мотивом-реминисценцией Ницше «Бог умер» - «умер великий Пан». О'Нил, как это очевидно, стремился усилить общечеловеческое звучание пьесы. Совершенно отчетливо, даже декларативно заявлено это в финале, когда личность убитого полицейским Брауна определяется предельно обобщенно: «Человек». Точка поставлена. Такова воля художника: он хотел, чтобы пьеса читалась как трагедия человека.
Но трагедия человека - общечеловеческая трагедия - отнюдь не безразлична к человеческому материалу, в котором она воплощается. Дело не просто в социальной функции Билли, преуспевающего бизнесмена,- О'Нил настаивал на трагичности тех человеческих потерь, которые несут в себе служители бога успеха. Для структуры пьесы решающее значение имеет то, что как характер он слишком долго остается воплощением конформности. В отличие от подлинного о'ниловского трагического героя, Дайона, сознание Билли не диалогизировано вплоть до III акта, когда его начинает мучить мысль о том, что он «не настолько силен, чтоб погибнуть, и не настолько слеп, чтоб быть довольным» (366). Переакцентировка происходит слишком поздно и не подготовлена ни развитием самого образа, ни развитием действия. Более того, сюжетный ход, с помощью которого осуществляется преображение Билли: он крадет маску умершего Дайона, лишь отдаляет реализацию его превращения в трагического героя в восприятии читателя или зрителя. Тайно, под прикрытием чужой маски, присвоив любовь жены и детей Дайона, его славу, самый его артистический дар, Билли посягает теперь на большее - на его роль трагического героя. Правомерность таких притязаний - и не за счет Дайона, а вместе с ним - выявляется лишь в финале. С ней проясняется и замысел пьесы, но само прояснение пе в силах снять противоречия между изначально заявленным характером героя и его драматургической функцией.