Но и форма «трагедии личности», последовательно разрабатывавшаяся О'Нилом в пьесах «За горизонтом», «Император Джонс», «Косматая обезьяна», «Всем детям Божьим даны крылья», не вполне удовлетворяла его. В «Любви под вязами» драматург впервые попытался осуществить синтез двух форм, объединив трагедию личности с «всеобщей трагедией».
Роль протагониста отводится в ней уже не одному, а трем главным персонажем пьесы, иначе говоря, подобно тому как это было в «морском цикле», охватывает, по существу, всех участников трагедии: на нее в равной мере могут претендовать и старик Кэбот, и молодые любовники, Ибен и Эбби. Однако, в отличие от «морского цикла», на этот раз образы протагонистов раскрываются изнутри. Важнейшее место в развитии действия отводится передаче тех душевных сдвигов, которые порождены их участием в конфликте. Глубокая психологизация образов явилась прямым результатом опытов О'Нила в области разработки характера в «трагедии личности». Хотя техника письма, т. е. приемы изображения, в «Любви под вязами» применена иная, внутренний монолог, отражающий духовные борения личности, сохраняет ранее найденные основные характеристики.
В свою очередь форма «всеобщей трагедии» потребовала иной по сравнению с «трагедией личности» расстановки действующих лиц и организации действия: отказа от изображения прямого столкновения с антагонистом. Как и в «морском цикле», антагонист в «Любви под вязами» не объективирован ни в каком-то отдельном персонаже, ни в группе персонажей, олицетворяющих враждебное окружение, как то решалось в «трагедии личности». Персонажи, введенные в пьесу помимо трех протагонистов, выступают в качестве фона. Они и не жертвы трагедии, но и не антагонистическая среда. Никаким образом не втянутые в действие и конфликт, они, хотя и выступают не безразличными свидетелями происходящего, не влияют на исход событий.