Джонс не настолько развит, не так владеет словом, чтобы передать все сложные ассоциации между собственной судьбой и судьбой негритянского народа Америки. Зато он наделен богатым воображением. Его мысль мгновенно облекается в пластический образ, и потому на глубинном уровне сознания слово, «текст» естественно вытесняются картиной-видением. Эти картины-видения, проносящиеся в воспаленном мозгу героя, представляют собой объективизацию внутреннего процесса. Они точно передают душевное состояние героя и одновременно усиливают драматизм происходящего, подчеркивая, что Джонс не способен более управлять ходом своих мыслей, которые влекут его к неотвратимой трагической развязке.
Архитектоника пьесы определяется, следовательно, структурой внутреннего монолога. По существу, вся она за исключением первой сцены, представляющей собой развернутую экспозицию, и краткого последнего эпизода - эпилога, строится как не прерываемый ни на мгновение монолог Дяаднса, спасающегося бегством от грозящей ему расправы со стороны взбунтовавшихся жителей острова, доведенных до отчаяния нищетой и бесправием. Последовательно сменяющие друг друга сцены - это стадии распада сознания протагониста. Хотя стержнем действия является попытка избежать наказания, внутренний голос убеждает Джонса в неотвратимости наказания за бесчеловечную жестокость, с какой он правил островом. Грядущее возмездие порождает страх, подогреваемый к тому же ожиданием расплаты за ранее совершенные преступления. Внутреннее сознание собственной вины превращает его бегство в бег по замкнутому кругу, в финале которого героя ждет неминуемое наказание.
Двойственностью положения героя обусловлена та трещина в сознании, которая под влиянием страха приводит к распаду его личности. Однако страх (вопреки утверждениям многих исследователей, к примеру Хоумера Вуд-бриджа, назвавшего пьесу «мастерским этюдом на тему страха» не причина. Он всего лишь своего рода катализатор процесса.