Было среди критиков немало и тех, кто определял его видение как трагическое, а его ведущий жанр - как трагедию. Противопоставляя О'Нила его современникам и непосредственным предшественникам, творчество которых развивалось в ином русле, было направлено на решение иных художественных задач, видный театральный критик и историк американского театра Джозеф Вуд Крутч писал: «О'Нил едва ли не единственный среди современных драматических писателей обладает как бы инстинктивным пониманием того, чем должна бы быть современная трагедия».
Любопытно, что в работах Крутча, так же как в работах других исследователей, разделяющих его точку зрения на жанровую принадлежность произведений, составляющих ценнейшую часть творческого наследия О'Нила, слышны - и порой весьма настоятельно -отголоски противоположной концепции. Крутч повторил, в частности, упреки в несоответствии языка остальным уровням драматургической конструкции лучших творений О'Нила: «... единственное, чего явно недостает, это языка - слов, столь же волнующих, как действие, которое их сопровождает. (...) Если каким-то чудом такие слова могли бы прийти, ситуация не была бы недостойна их. Вот сценарий, которому подобает самая возвышенная риторика. Вот к тому же решение ситуации, достаточно исполненное воображения, чтобы подготовить зрителя к восприятию языка столь возвышенного и трогательного, какого когда-либо удавалось достичь драматическому поэту. Если бы нашелся такой язык, мы воспарили бы, как англосаксонской публике не представлялось возможности воспарить со времен Шекспира. Но языка такого не находится, и потому «Траур к лицу Электре» остается всего лишь лучшей трагедией на английском языке, порожденной нашим веком. Вот чем мы расплачиваемся за то, что живем в эпоху, чей самый могучий драматург не может подняться выше прозы».