Особую уязвленность драматурга вызывала неспособность демократической критики по достоинству оценить его произведения, а также тот снисходительный тон, который довольно часто принимала по отношению к О'Нилу европейская критика и в котором он не без основания улавливал нысокомерпое презрение к «некультурному янки».
Особенно остро чувствовал драматург изменение общественного климата в Европе. Тревога за судьбы мира становится постоянной темой его писем и дневниковых записей. «Эта катастрофа в Европе,- писал О'Нил в 1940 г. Дж. Дж. Нэйтену,- я абсолютно подавлен и с тех пор не в состоянии ни на чем сосредоточиться, кроме военных новостей. Так что пьеса лежит, и бог знает, когда я к ней вернусь. И что может сделать автор, который пытается остаться художником? Забыть об истории, забыть о философии, забыть о том, что это глупая, двурушническая алчность и страх демократических политиков... в сговоре с Гитлером способствовали созданию нацистской Германии,- забыть обо всем этом и обо всем остальном, о чем надлежит помнить свободному разуму, потому что человек любит Францию, несмотря на ее политиков? И считать потом своим долгом посвятить свое творчество ненависти? Ну, хотя я и ненавижу нацизм не меньше других, я не могу сотворить такого со своим творчеством.
Но я завидую писателям, которые в действительно достойных произведениях могут честно выражать веру в спасение через любые формы идеализма. Или через Священные Войны. Но такая вера не для меня. И, боюсь, любая другая, кроме глубокого пессимизма, поскольку, учитывая, каковы люди, убежден в бесполезности всякой веры. Все что я знаю, это что ежели нам в Америке предстоит вновь изобрести Бога, пусть уж он будет бесконечно благороднее, чем Государство, демократическое или любое другое».
А страницы его дневника конца 30-х и 40-х годов пестрят записями о невозможности продолжать работу - писать: так удручали О'Нила вести с окровавленных полей Европы. 31 августа 1939 г. он записывает в дневнике: «Не ложился до 3 ночи, чтобы послушать речь Гитлера о войне против Польши - бездарный актер!» Несколькими днями спустя следует: «Англия, Франция (вступили.- М. К.) в войну - теперь начинается ад! - Шпенглер был прав. События в Европе повергали