Та же мысль повторяется в финале пьесы: «Странная интерлюдия! Да, наша жизнь - странные, темные интерлюдии в электрическом фейерверке Бога-Отца!» (681). Поэтому жизнь в восприятии Нины становится злой шуткой, которую бог разыгрывает над людьми ради собственной забавы: «Да, Бог-Отец, я слышу, как ты смеешься... ты понимаешь, в чем шутка... я тоже смеюсь... это все так безумно, не правда ли?» (676).
При первой постановке пьесы критика, как и публика, увлеченная модными в те годы теориями Фрейда, осталась в целом равнодушна к философской проблематике пьесы. Живейший интерес вызвали в то время обнаруженные в ней отголоски фрейдистского учения, заслонившие, в сущности, самое драму героев. Расхожим утверждением стало, будто О'Нил написал «Странную интерлюдию», руководствуясь доктриной Фрейда. Ранее подобное наблюдалось в отношении «Любви под вязами«, ощутимо проявлялся такой подход к его пьесам и в дальнейшем. Как это уже было в случае с экспрессионизмом, драматург не принял предложенного критикой истолкования. Отвечая, в частности, Кларку, разделявшему это мнение, О'Нил писал: «Я не согласен с Вашими фрейдистскими возражениями. Если подходить с моей, авторской точки зрения, я нахожу, что критики повинны как раз в том же - они вычитывают чересчур много - чертовски много Фрейда в материал, который мог бы быть написан в точности в том же виде, как он есть, до того, как вообще услышали о психоанализе. Представьте, что можно вычитать с фрейдистским уклоном в Стендале, Бальзаке, Стриндберге, Достоевском и т. д., пиши они сегодня!»
Драматург написал это Кларку в связи с трилогией «Траур к лицу Электре», но с полным основанием можно отнести его слова к «Странной интерлюдии». Более того ситуация, сложившаяся вокруг этой пьесы, по всей вероятности, и позволила ему понять механизм формирования критических оценок. Критика действительно исходила по большей части из априорных мнений, не вникая глубоко в суть произведения и поставленных в нем проблем. При этом, как правило, в анализе пьесы не делалось различия между автором и созданными им персонажами, в силу чего то, что использовалось драматургом как средство построения образа (высказывания и поступки героев), принималось за непосредственное выражение его взглядов. Очевидно, что позиция О'Нила получала при таком подходе заведомо превратное толкование.