В противоположность покаянию Никиты, «Любовь под вязами» завершается признанием Эбби своей вины, личной ответственности за содеянное. Особенно важно, что к этому присоединяется Ибен, осознавший свое соучастие в преступлении, тем более что оно было косвенным и потому лежит вне сферы закона. Он не ищет для себя удобной лазейки, чтобы увильнуть от наказания, для совести не бывает лазеек. Суд героев над собой восстанавливает в пьесе нравственный порядок. Пройдя через суд совести, они вновь обретают свою человечность. Протагонисты обеих пьес должны дойти в своем нравственном падении до самого низа, пройти через преступление, прежде чем станет возможным их спасение, но когда это совершается, Эбби и Ибен вновь движутся в направлении, противоположном принятому героем Толстого,- не прочь от человечности к абсолютной истине божьего откровения, как Никита, а навстречу человечности. Конечно, они движутся только навстречу друг другу. Это всего лишь их первый шаг на пути к человеческому братству. Но, быть может, шаг самый трудный, требующий переломить себя, отказаться от эгоистической замкнутости своих желаний, потребностей, воли. И для того, чтобы Эбби и Ибен смогли его сделать, они должны были пережить духовное преображение, которое если не по природе, то по своему характеру, глубине и силе воздействия на личность сходно с тем, что переживает герой Толстого. Только в прозрении истинной ценности человеческих отношений, в отказе от подчинения жизни грубому меркантилизму заключена для протагонистов О'Нила возможность подняться над обстоятельствами, которые порождает общество, живущее по волчьим законам собственничества.