От этой первой постановки идет, по-видимому, и традиция истолкования пьесы как своего рода этюда на тему «ужаса». В книге Гласпелл встречаются, например, важные в этом плане высказывания Кука: «Когда мы видим Гилпина в этой пьесе, мы не останавливаемся на том, что чувствует, делает и говорит негр в этих обстоятельствах: мы разделяем то, что переживает объятый ужасом человек». Очевидно, что соображения Кука относятся прежде всего к актерской интерпретации роли, равно как и то, что постановщик пьесы пытался определить ее смысл наиболее широко. В дальнейшем понятие «ужаса» наполнялось исследователями разным содержанием, однако, как правило, это приводило не к искомому расширению, а к сужению смысла пьесы, ограничению ее рамками психологии.
Что же «неизведанное» и «невозможное» предложил драматург в «Императоре Джонсе» своим сподвижникам, чем зажег единомышленников, пробудив в них порыв творческого горения?
Дело не просто в дерзком вызове устоявшимся театральным традициям, который бросил О'Нил, сделав негра протагонистом пьесы. С необычайной для того времени смелостью в ней была поставлена одна из самых больных проблем американского общества - проблема расизма и расового неравенства, обрекающего чернокожее население страны на угнетенное и бесправное существование. О'Нил воспринимал расовые предрассудки, пронизавшие всю американскую жизнь, как безусловное зло. Но для него как писателя, важнее были не правовые, а социально-психологические аспекты, связанные с воздействием расового неравенства на душу и сознание как угнетателей, так и угнетенных, с последствиями этого воздействия для личности.
Обличая зло расизма, О'Нил как художник видел свою задачу в разрушении литературных и театральных стереотипов (что для драматургии, понятно, связано теснейшим образом), прямо или косвенно служащих оправданием преступления, совершаемого одним народом в отношении другого. Драматург и до «Императора Джонса» предпринимал попытки уйти от укоренившихся представлений, порожденных расовыми предрассудками. Достигнуть поставленной цели в таких пьесах, как «Жажда», «Мечтательный малый», «Карибская луна», драматургу не удалось. В «Императоре Джонсе» он сделал решительный шаг вперед в решении этой проблемы.