В этом подходе О'Нила к центральному объекту изображения - человеку проявилось его подлинное новаторство, позволившее американской драме сделать гигантский скачок, преодолеть пропасть, отделяющую ремесленничество от искусства. Как в свое время это сделал в «Приключениях Гекльберри Финна» Марк Твен, он отбросил регламентирующий принцип разделения на «высокое» и «низкое», освободив американский театр от сковывавшего его страха перед жизнью. Решающую роль сыграло в этом, безусловно, обращение драматурга к эстетике реализма.
Однако О'Нил умел видеть в окружающей жизни и передавать не только мрачное, страшное, грязное. И в этом также проявилась замечательная объективность художника, понимающего красоту естественных человеческих отношений, не разъеденных еще язвой буржуазного меркантилизма, непреходящую ценность скрытых под грубой оболочкой прекрасных человеческих качеств, таких, как мужество, внутреннее достоинство, чувство товарищества. Вместе с тем в трактовке образов персонажей явно слышны отголоски темы добуржуазного «естественного человека».
«Примитивизм» героев, таким образом,- не просто точно схваченная реалия, не только часть проницательно наблюдаемой картины действительности. В системе о'ниловской драмы он обретает особую содержательную и эстетическую функцию, связанную с передачей взаимоотношений человека с окружающим миром. Мир этот - буржуазное общество, где царит жестокость, эксплуатация, бесправие, беспощадная страсть к наживе. Герои пьес находятся с ним в сложных, зависимых отношениях, хотя и не сознают своей зависимости, которая вынуждает их чуть ли не па каждом шагу идти на уступки, поступаться своим правом, достоинством, интересами. Некоторые из них зашли в этом так далеко, что, приняв волчьи законы буржуазного общества за единственно возможный закон человеческого общежития, смирились с ним, стали в полном смысле слова жертвами общества. И все же взятые в целом, в совокупности, а не в преломлении индивидуальных судеб, герои «морских» пьес неподвластны обществу.