Сам драматург сознавал это. Споря с Барреттом Кларком, высоко оценившим пьесу, он писал: «Мне она кажется наименее значительной из всех этих пьес. Она слишком поверхностна в своей традиционной технике, слишком напичкана хитрыми театральными трюками, и то, что она долго и с успехом шла в качестве первого номера в водевильном прокате, убедительно доказывает, на мой взгляд, что, верно, „прогнило что-то в датском государстве". Во всяком случае, эта пьеса ни в каком смысле не представляет в истинном свете меня или того, что я хочу выразить. Это драма ситуации, лишенная всякого духовного наполнения,- она не вдохновлена сильным ощущением жизни. С таким сюжетом и скромными способностями к обрисовке характеров, ее мог бы испечь любой старательный драматург».
Пьесы не связаны единым сюжетом, однако единство настроения, а также основной группы персонажей позволяют рассматривать их как цикл. Ослабленность действия во всех из них, кроме пьесы «В зоне», только облегчает это соединение. Как это ни странно, работая над ними, О'Нил не чувствовал этой связи. Открытие их единства было для него сюрпризом, когда в 1924 г. пьесы были поставлены труппой «Провинстаун плейере» в одной программе. Но их отличает несомненное идейно-тематическое и эстетические единство.
Без прикрас, суровыми, подчас беспощадными, красками рисует в них драматург тяготы кочевой морской жизни. К постоянным заботам, изнурительному труду и тяжким лишениям прибавляется гнетущий страх неизвестности. Рожденное неизменной близостью опасности напряжение разряжается бурными вспышками, стычками, поножовщиной. О'Нил не приукрашивает жизнь, не облагораживает своих героев. Но в его изображении человека из низов, задавленного нуждой, забитого, подчиненного власти темных инстинктов, нет и тени покровительственно-презрительной интонации, характерной для буржуазной литературы. Драматург не судит свысока своих грубых, наделенных примитивными, чисто «животными» эмоциями и реакциями персонажей.